Формирование времени в древнеславянском и древневерхненемецком языках

Введение
Изучение темпоральной лексики древних языков позволяет выделить три основных общих и логически взаимосвязанных свойства, характерных для слов этой тематической группы. Во-первых, связь понятий пространства-времени.
Актуальность темы данной курсовой работы. Представление о мире в основном состоит из представлений о пространстве и представлений о времени. Вероятно, изначально человек воспринимал их вместе, синкретически. Дж. Гримм писал о немецком языке: "Наш язык имеет множество переходов от понятия времени к понятию пространства" [11].
В древнегерманском языке слово uueralt является ярким проявлением этой связи. В переводных текстах его можно перевести как лат. mundus world и saeculum age, что вполне разумно, если принять во внимание его внутреннюю форму: uuer-man + - alt time. Й. Гримм писал, что это слово, наряду с готическим, "указывает на пространства и времена, заполненные [erfüllt - т. е. "освоенными"] людьми" [11]. Немецкий исследователь средневековья Г. Шлоссер объясняет этот композит следующим образом: "Местом жизни человека было время его жизни" [13].
В старославянском языке пространственно-временное значение было присуще словам âhêú, âðhì# [14].
Во-вторых, восприятие времени происходило через его полноту событий; в более широком смысле мерой времени была жизнь человека.
В-третьих, не было категориального понимания времени, следовательно, не было соответствующего абстрактного термина в языке, который обозначал бы эту категорию.
К этим свойствам мы добавляем еще одну характеристику временной картины религиозных, литургических, в частности, евангельских текстов: противопоставление земного существования, происходящего во времени, и божественного существования вне каких-либо временных рамок, вне категории времени. Объединяющим понятием является понятие вечности, или, скорее, вечной жизни. В евангельском контексте ряд временных понятий, таким образом, мог быть освящен, поскольку с их помощью неизбежно изображалось безвременье (а также вечная жизнь с помощью понятий земной жизни).
Внимание исследователей (см. работы Г. Якобссона, А. С. Львова, О. Г. Чуприной, Е. С. Яковлевой, Г. Яхнова, М. Вингендера и др.) обычно фиксируется на первых двух указанных свойствах (отражение на языке пространственно-временного континуума и особенность восприятия времени.
Цель данной курсовой работы- изучить формирование времени в древнеславянском и древневерхненецком языках.
Задачи данной курсовой работы:


















Глава 1 Формирование времени в древневерхненецком языке
1.1Формирование времени древневерхненецкого языка
Фонетическая и грамматическая система современного немецкого языка формировалась на основе многовекового исторического развития, которое имело место в устном речевом общении масс и лишь частично и не всегда одинаково точно, начиная с середины VIII века, отражалось в письменных памятниках. К началу письменной традиции двн. язык представлен группой тесно связанных западногерманских диалектов (франкский, алеманский, баварский), частично они находятся в процессе сближения в рамках формирующейся немецкой национальности, частично подвергаясь дальнейшей дифференциации в результате местной изоляции.
На фоне исторического единства этих диалектов представляет пеструю картину диалектных различий. Состав звуков устанавливается в соответствии с восточно-французским диалектом "Татьяна", который наиболее близок по своему созвучию к норме современного немецкого языка.
Вся старая высокогерманская фонологическая система характеризуется явлениями, унаследованными от более древнего периода, а также фонетическими процессами, которые продемонстрировали уникальность нового периода в развитии немецкого языка по сравнению с общегерманским и определяют его фонологическую систему на века вперед.
Выводы
В данной работе был рассмотрен вопрос о формировании абстрактного термина времени на раннем этапе языкового развития древнеславянского языка, а именно в текстах первых переводов Евангелия, поскольку эти тексты в хронологическом аспекте относятся к самым ранним литературным памятникам и в то же время играют решающую роль в развитии литературных языков. Из-за их переводного характера обычно подчеркивается влияние языка оригинала в некоторой степени. При более детальном изучении темпоральной лексики в этих текстах приходится признать, что лексика этой тематической группы (как и пространственная лексика) отражает это влияние; в данном случае главную роль играет картина мира, сложившаяся в традиции конкретного народа, отраженная в языке. В своих работах мы уже останавливались на вопросе о картине времени в древнеславянских евангельских текстах [6].
Задача данной работы-сравнить результаты исследования с картиной времени в евангельском тексте на древнегерманском языке (татиан) и сделать выводы об общих тенденциях и различиях в развитии общей временной концепции.
В древнеславянском языке мы столкнулись с широким спектром слов, обозначающих множественные проявления времени (мы рассматривали лексемы âhêú, âhòî, âîäú, àñú, äüíü, nòðàæà, âðåì#). В то же время некоторые слова (прежде всего, "а", "а", "а") могут быть взаимозаменяемы в сходных контекстах и, на первый взгляд, без видимой причины в одном и том же памятнике и в разных памятниках.
Несмотря на существование широкого спектра слов, обозначающих различные проявления времени, многие из них смогли выразить многообразие феномена реальности (лингвистический синкретизм). Слово âðåì#, которое далее терминологизируется, так что в современном русском языке оно используется как обозначение категории, в старославянском могло передавать и течение, и изменение, и "остановку", определенный момент, выступать в качестве абстрактной величины и конкретизировать ситуацию во временном аспекте. Будучи синкретичным, значение aðåì# могло сходиться со словами añú, aîäèíà (для обозначения определенного, судьбоносного момента), со словом aüíü как обозначением земной жизни, со словом aîäú как обозначением определенного времени [6].
Следует отметить, что слово âðåì# было наименее частым в текстах по сравнению с указанными временными обозначениями. Необходимость выражения абстрактного понятия проявляется в старославянском языке, например, в тех случаях, когда временные слова (в первую очередь âðåì#) эксплицируются в переводе (не имея соответствия в оригинальном тексте) или, наоборот, опущены (по сравнению с оригинальным текстом) [6].
Изучение понятия "время" в лингвокультурологическом аспекте позволило определить его место в системе понятий изучаемых языков. Основываясь на различных интерпретациях самого термина "концепт", мы пришли к выводу, что концепт-это ментальная сущность или сущность высокой степени абстракции, которая обладает такими характеристиками, как универсальность/ уникальность, простота/ сложность, национально-культурная специфика, и находит свою реализацию на различных языковых уровнях. Другими словами, понятие и язык связаны как "идея" и "материя". По своей природе это понятие, безусловно, лингвистическое и поэтому не может рассматриваться вне его лингвистической реализации. Он имеет семантическую структуру, определяемую значениями словесного термина концепта и построенную в соответствии с ядерно-периферийной моделью. Еще одной важной особенностью концепта является его принадлежность к лингвокультуре и способность кодифицировать культурные смыслы.
Понятие "время" - это универсальное понятие, имеющее идентичную семантическую структуру в английском, испанском и русском языках. Эта структура следует ядерно-периферийной модели со значениями длительности в центре. Ближняя периферия представлена значениями "период времени", "момент", "цикл", субконцептами "настоящее", "прошлое" и "будущее", образующими линейную структурную организацию времени, циклическая структурная организация времени представлена на уровне ближней периферии значениями "жизнь человека" (возраст), "жизнь природы" (времена года),. Ближняя периферия "момента" представлена субконцептами "начало" и "конец". Анализ потенциальных сем словесного термина "время" и словесных терминов временных субконцептов позволяет выявить дальнюю периферию концепта, образованную другими концептами, которые также можно выделить как самостоятельные ментальные единицы: "молодость", "старость", "зрелость", "рождение", "смерть", наименования времен года, "быстрый", "медленный" [6].
Эта семантическая структура прослеживается на материале трех изученных языков без существенных изменений, что позволяет сделать вывод о ее универсальности для них. Кроме того, был выявлен базовый слой концепта "время", состоящий из трех слоев: историко-этимологического, пассивного и активного (по методике, предложенной Ю. С. Степановым), где прослеживается формирование представлений, представлений и понятий, составляющих семантическую структуру концепта "время". Изучение этого слоя связывает исследователя не только с лингвистической информацией, но и с общекультурной, которая является духовным наследием как этого народа, так и всего человечества [6].
При анализе интерпретационного слоя концепта "время" фразеологический уровень его реализации является наиболее прозрачным для "культурных концептов, воплощенных в языке". Мы выдвигаем идею о том, что концепт, являясь ментальной сущностью, принадлежащей к сфере индивидуального и коллективного сознания, реализуется в языке как определенный вид языковых проекций, в котором проявляется его лингвистическая природа. В нашем исследовании такой языковой проекцией является фразеосемантическое поле "время". Большинство исследователей сходятся во мнении, что фразеологические системы дают наиболее интересный материал для того, чтобы говорить о лингвокультурной специфике обозначения мира и выявить, какие конкретные явления или объекты приходят в голову носителям языка в первую очередь и, повторяясь, закрепляются в языке для обозначения более абстрактных вещей в переносном смысле. В нашем исследовании мы приходим к выводу, что фразеосемантическое поле "время", повторяя универсальную семантическую структуру концепта, обладает индивидуальными характеристиками, характерными для конкретной культуры.
Прежде всего, это проявляется в анализе коннотативного макрокомпонента значения ФЕ и источников их образности. Оценочное значение ФЕ русского языка в ряде случаев противопоставляется оценочному значению ФЕ английского и испанского языков, которые относятся к западноевропейской культуре и, соответственно, транслируют ценности, характерные для этой культуры, что наиболее полно проявляется в ФСГ "старость" и ФСГ "структурная организация времени". Тем не менее, анализируя другие ФСГ, входящие во фразеосемантическое поле "время", можно отметить их сходство как по содержанию, так и по выражению. Кроме того, в данной работе не была полностью подтверждена гипотеза о двунаправленности линейной структуры времени, предложенная Н.Д. Арутюновой, которая не подтверждается фразеологическим материалом трех разных языков. Таким образом, фразеологические системы английского, русского и испанского языков обнаруживают как сходства, так и различия, обусловленные национально-культурной спецификой представлений о времени в той или иной культуре.
Однако, общие представления о времени в этих культурах совпадают. Можно сказать, что изучение понятия "время" и его реализация на фразеологическом уровне позволяет сделать следующий вывод: абстрактные представления о времени в этих культурах совпадают, в то время как конкретные представления, обусловленные влиянием повседневной практики использования языка и формированием соответствующих образов, являются национально специфичными или уникальными.
Еще одним важным аспектом функционирования концепта в языке является его реализация в ассоциативной деятельности человека. Развитие ассоциативного метода в рамках психолингвистических и лингвокогнитивных исследований позволяет предположить, что экспериментальное изучение концепта методом свободных ассоциаций обеспечивает дополнительные лингвистические и прагматические штрихи как к базовому, так и к интерпретативному слою.
Результаты свободного ассоциативного эксперимента, обращение к глубинным структурам в языковом сознании носителей языка подтвердили наличие универсальной семантической структуры концепта "время", а также гипотезу о принадлежности русской лингвокультуры к полихронным культурам, англо-американской - к монохронным, где важным психологическим отношением является последовательность и концентрация на чем-то одном в любой данный момент, в то время как испанский находится в разрыве между этими двумя типами, тяготея к полихронному типу. Можно предположить, что понятие времени как структуры гораздо более характерно для западноевропейских культур, в то время как для русской культуры характерно восприятие времени как целостной "субстанции", обладающей определенными характеристиками, более чем релевантными для носителей языка. Сконструированное ассоциативное поле концепта "время", включающее в себя наиболее стандартные реакции-ассоциаты, также может служить языковой проекцией концепта, но на другом уровне - уровне речевой деятельности - в связи с тем, что ассоциация является актом предикации, а следовательно, и речевым актом [6].
В то же время наличие большого количества индивидуальных (или единичных) реакций свидетельствует об индивидуальной актуализации концепта на уровне ассоциаций, что является "передним краем" активного слоя концепта и заслуживает отдельного изучения, являясь, таким образом, перспективой исследования [6].